Время для жизни [СИ] - taramans
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Чибис!
Снова этот мужик.
Также на четвереньках, боясь даже пробовать подняться на ноги, Сергей пополз поближе к мужику.
— Ты кто?
— Ты, Чибис, совсем с катушек съехал… — мужик говорил как-то странно, кривя рот, с присвистом, очень тихо. — Здорово тебя по башке приложили… Ладно, времени нет рамсы разводить. Слухай сюда…
— Не… ты кто все же? — Сергей прищурившись (так вроде бы было легче смотреть) попытался рассмотреть мужика.
Лет 30–35 на вид. Волосы спутанные, слипшиеся. На голове какая-то кепчонка (восьмиклинка, блин… Сергей не знал, как выглядит кепка-восмиклинка, но почему-то пришло в голову именно это определение). На мужике был одет черный в полоску пиджак, сейчас измазанный в глине и в каких-то бурых пятнах по нижнему краю. Рубашка без воротника (вроде старинной гимнастерки). Серые, опять же в глине, штаны заправлены в кожаные, с высоким голенищем, сапоги. Одна нога у мужика была поджата, другая выпрямлена.
«Это он меня пихал, когда я в себя приходил?».
Лицо… мутное какое-то лицо. Небритый, кожа серая, какая-то — как у больного. На лбу испарина. Точно — больной! И еще… было какое-то ощущение, что вроде бы подобного вида, так же одетых мужиков Сергей уже где-то, когда-то видел. Думать было больно…
Вот… что-то вспоминается… Блин! В каком-то фильме, про довоенное время, урка был такой же на вид. «Мой друг Иван Лапшин»? Ну, что-то подобное…
— Так, сявка! Слушь сюда, и не базлай! — в интонациях мужика, несмотря на тихий, свистяще-хриплый шепот явно прорезалась угроза.
— Я — Фрол! Вспоминай, давай! Кассу мы брали, помнишь? Вот касса лежит! — мужик чуть вильнул ногой. Сергей перевел взгляд на его ногу. Рядом лежал небольшой фанерный коричневый чемоданчик, с металлическими уголками.
«Угу… у бати раньше такой же вроде был. Он его еще почему-то «балеткой» называл. Хотя нет — тот был поменьше».
Сергей вновь перевел взгляд на мужика.
Тот смотрел на Елизарова, не отрываясь.
Взгляд какой-то волчий, мля… Точно — урка. Причем матерый. Откуда он взялся — такие еще лет 30 назад перевелись. Хотя нет, в начале службы милиции, Сергею довелось пообщаться с мурым зэчарой, у которого первая ходка была в 1947 году. Тоже взгляд был — не каждый мужик выдержит! Хотя уже и лет тому было — как не больше 60, но дряхлым бы его при всем желании не назвал.
Урка коротко простонал, стиснул зубы. Потом осторожно перевел дух.
— Вернешься в Никольск… Пойдешь к Савоське… Он сведет тебя со Шрамом… Кассу отдашь Шраму, он тебе долю даст. Еще… скажешь, что Сова, сука… наколку дал паленую… вохра там была…
Так….
Никольск… Савоська… Шрам… Сова… Бред, блядь, какой-то. У меня что — крыша съехала?
— Я ничего не понимаю… Мы где?
— У-у-у-у… — Снова простонал мужик. — Память отшибло что ли? Так. Слушай сюда. Ты — Чибис! Пацан приблатненный, шпанский. Я Фрол, в авторитете. Мы брали кассу в Никольске, в копторге. С нами был Тяпа. Нарвались на вохру, потом еще и лягавый подскочил, попка, мля, постовая… Тяпу положили. Но тот налетчик старый, успел одного из вохры подстрелить (урка криво усмехнулся), да и лягавого вроде бы порешил. Кассу все же взяли. Мы с тобой ноги делали. Сели на лихтер. Там у меня знакомец старый был, сссука штопанная…
Фрол замолчал, коротко подышал, выдохнул.
— Знакомец этот мой — Шраму передай — Короб его кличут, пусть потом разберется с ним, если найдет. Мы вместе с Коробом пару раз на киче отдыхали. Он сейчас на этом лихтере шкипером или как там у них называется… В общем, они решили кассу скрысить, а нас с тобой в питье спустить. Вот там тебе по кумполу и наладили. Только про волыну у меня он не знал. — Фрол снова скривился, вроде усмехнулся… — Я их на арапа взял. В волыне-то маслят уже не было. Пустая волына-то… — Фрол затрясся (смеется, что ли?), потом дернулся, застонал.
— Только пока я волыну достал, черт один успел мне заточку в бок сунуть, падла. Потом-то отскочил, а мне его, гребанного, и положить нечем было. Но не усекли они…
«Так… лучше бы я в сознание не приходил…».
Фрол открыл глаза.
— Пить мне дай.
— Так вроде бы, если брюхо пропорото — нельзя пить.
Фрол заскрипел зубами.
— Я один хрен кончаюсь… Пить хочу… Ну, ты все понял?
Сергей стянул с урки кепку, прополз к воде, набрал в кепку (больше все равно не во что было) воды, и дотащил до Фрола сколько-то. Сделав несколько жадных глотков, тот сразу покрылся даже на вид липкой испариной.
Елизаров вновь вернулся к воде, умылся, попил. Фрол, похоже, впал в забытье, полусидел, негромко постанывая.
Мутило, голова кружилась, в затылке токало болью… ток… ток… ток…
Надо лечь… Сергей отполз чуть подальше от Фрола, лег на бок.
«Так, разобраться… Сплю, что ли? Сон яркий, прям до краев, и даже дальше. Или бред? Может, где в больнице валяюсь? Это было бы неплохо… Врачи, как их не хают в последнее время, все же работу свою знают, постепенно на ноги поставят… Может быть…».
Закрыл глаза… Угу… Никольск… Фрол-Савоська…
Наверное, он уснул, потому как, когда он, трясясь от холода и росы, открыл глаза, было темно, но как-то по-утреннему темно, предрассветно. А когда он с Фролом разговаривал, был вроде бы вечер. Ну, по крайней мере — показалось, что вечер.
«Так… А разговор с Фролом был? Он мне не приснился?»
Осторожно (голова болела заметно меньше, но не настолько меньше, чтобы делать резкие движения) приподнялся и сел на землю, повернулся… Хрен там — вон этот урка лежит!
Оп-па… а лежит-то он нехорошо! Живые так не лежат — завалившись набок и уткнувшись головой в землю.
Елизаров на четвереньках подполз к Фролу, несильно толкнул. Молчок. Протянул руку и приложил ладонь к шее.
«Какой, нахрен, пульс! Он же холодный, как та роса!».
Снова отполз от тела.
«Так… нужно думать. А то как-то нехорошо получается — наткнется тут на нас кто-нибудь — и доказывай потом, что к этому жмуру я не имею никакого отношения. Ух-ты… он же что-то про волыну говорил! У него где-то, выходит, ствол спрятан… И чемоданчик еще этот… касса копторга, блин!».
«И вообще — я где? Что за сумасшедший дом на каникулах?! Осмотримся по сторонам. Речка никуда не делась. Что там дальше»?
А дальше речка
